Путешествие из Петербурга в Осло. Литва

Нашла я, дорогие мои, удивительный документ. Когда-то я писала отчет для мамы, друзей и близких в Волгограде о моих первых впечатлениях о Норвегии. Как я ехала, что я видела, ну и, конечно, о стереотипах — правда или нет? Думала, что текст безвозвратно утрачен — но нет! Нашла распечатку 2003 года, разбирая в шкафу в Волгораде в апреле. Не знаю, написала бы я так же сейчас — так и я была другая, и времена другие. Получился практически Радищев. Шучу. Путешествие из Петербурга через Литву и Швецию в Норвежское королевство. Та, я из 2003 года, приглашаю вас в путь!

Часть 1 

«К сожалению, не было возможности писать по горячим следам. Когда возможность появилась — куда-то ушли впечатления и ощущения. Тем не менее, хочется пробовать, потому что все-таки что-то из эмоций осталось и проявляется легким беспокойством и расплавленным чувством долга.

Поезд Санкт-Петербург — Калининград

Вещи собирались очень тщательно – берем-не берем. (Кстати, все равно не помогло…) Вещей было много, меня смогла спасти только Наташа. Мы ехали на Витебский вокзал на чужой «копейке», Наташа сказала мне, что так ехали немецкие принцессы в Россию. Те, которые сами стирали воротнички. На оленях, на собаках, за три моря, через горы…

В поезде  было удивительно дешевое белье, вежливая, но усталая проводница, студент из Мурманска, который отказывался верить, что из яблок делают сок… Кажется, в этом вагоне только я ехала в Вильнюс, и мне надо было только показать заранее полученную визу. У остальных была более интересная процедура. К билету прилагается некая квитанция, называемая квитанцией разных сборов. Через полчаса после отъезда из Питера к гражданам заходит человечек, вероятно, литовец, изымает убогую квитанцию и выдает лист с золотым Гедиминасом и синей живой печатью. Это и есть транзитная виза, о которой сейчас столько говорят. Границы были пройдены буднично и почти незаметно. В Белоруссии существуют еще места, где существуешь, как в советском фильме 70-х: такой же древний автобус и стоянка – два столба под шиферной крышей. И никакой свободной торговли. Но пограничная станция, название которой уже не могу вспомнить, кажется, еще пахнет свежей краской. Белорусские таможенники на полном серьезе спрашивают про наличную валюту, разговор начинают издали и грустят, когда российские граждане гордо отвечают: Visa! Master card! Литовцев похоже, мало что интересует, кроме наличия документов.

Лето в деревне

Деревня называлась Лидоки. Точнее говоря, село, потому что рядом с нашими домами был костел. Ключевым словом были сторки (стерхи), то есть аисты. Норвежский язык удивителен тем, что многие наши архаизмы, диалектизмы и просторечные слова похожи на норвежские. В литовских деревнях действительно много аистов, как в сказках у Андерсена.

Но Литву я стала замечать уже потом, потому что вокруг меня были почти только норвежцы, столько норвежцев сразу и так долго я в жизни не видела. Мифы разбивались один за другим. А именно: это невероятно открытые и искренние люди, удивительно доброжелательные. Они даже когда здороваются, обнимаются.

И еще то, про что у нас только слухи: папы с детьми. Не мамы, а папы. Потом я слышала, что это даже модно: папа с ребенком. И еще все очень дружные, такая коллективная жизнь. Делим работу, делим еду – буквально — из тарелок. Ощущения феерические, мы это только декларировали, а здесь это просто есть. Еще было время медитаций. Я еще мало понимаю сущность этого явления, говорят, что другие понимают это не больше меня. Но я — как все, может быть, что-то пойму. В самой компании было что-то феерическое. Тогерь, аудитор по специальности, а сейчас учитель в школе, преподает самые разные предметы, например, математику и плавание, старший в медитационной группе. Бриньюльф познакомился с Тогерем на психологических тренингах, которые называются психодрамой. Кажется, что в Европе это достаточно популярное направление,потому что со своей женой он познакомился на  конференции по Психодраме где-то в Европе. Эгле из Вильнюса, и день рождения у нее никогда-нибудь, а 5 июня. Лидоки — это их родная деревня.

Еще были норвежцы и литовцы, которые живут в Норвегии. Это были самые грамотные люди, потому что говорили на четырех языках (может больше, я не знаю…:)) — литовском, русском, английском, норвежском.

При этом – полное ощущение пионерского лагеря. Все расписано по часам: завтрак, зарядка, работа по дому (недавно был куплен второй дом в соответствующем состоянии, поэтому занятий было было много), медитации, свободное время. Мы гонялись за аистами, а Бринюльф подружился со чужой скучающей собакой на привязи.

Вильнюс

В Вильнюсе мы жили у родителей Эгле, в обычной квартире всей веселой компанией. К тому времени я стала что-то понимать по-английски, потому что в первые дни после приезда язык у меня был совершенно мертвый и не могла связать и двух слов. И начались рестораны.

Оказывается, это такое развлечение: с норвежскими деньгами (я о суммах, не о кронах) очень хорошо ходить в литовские рестораны. Это было каждый день. И еще бутерброды. Еще один миф. Столько хлеба сразу я никогда не ела. Конечно, культурная программа тоже имела место. Просто по истечении времени помнятся рестораны. И очень двойственные впечатления.

Вильнюс вымыли, покрасили, хотя там, кажется, всегда было достаточно чисто. И опять же — кругом рестораны. И постоянная тематика – «Национальный колорит в условиях средневековья». Нам, конечно, довелось зайти в итальянский ресторанчик, но средневековье лидировало. Тогда, наверное, здесь были неплохие времена, кажется, даже смоленские земли были тогда литовскими… Но общее впечатление вполне укладывается в развитие событий, описанное в одном анекдоте, популярном лет пятнадцать назад:

Что будет делать Литва, когда отделится от Советского Союза?

Пункт 1. Литва объявляет войну Германии.

Пункт 2. Через пять минут после объявления войны Литва объявляет о капитуляции.

Тракай, как всегда, был прекрасен. К слову сказать, замок восстановлен в советское время. Бриньюльф здесь оказался национальным героем. Его имя на старонорвежском языке значит «волк в броне», или «волк в латах». По легенде, жителей Вильнюса от какой-то ужасной напасти спасло именно такое животное. Поэтому в сувенирных лавках, рядом с янтарем и Гедиминасом, стояли волки  в латах.

Как это не странно, мне понравилась Клайпеда. Клайпеду я почти не видела — один час в городе на машине – но очень правильное ощущение. Портовый город, скорее германский, чем литовский, Люди просто живут и работают, и не думают, какое они производят впечатление. И нравятся тем, что не стараются нравиться. Вильнюс — очень хочет понравиться, а Клайпеде все равно.

Каунас немного потерял в своем облике за 10 лет. Меньше порядка, меньше ремонта. И, как и раньше, в Каунасе не хотят говорить по-русски. Но есть еще Чюрлёнис. Можно убрать все, оставить Чюрлёниса, но ето будет стоить всего. Говорят, при жизни его талант не был востребован, и он умер, как все великие, еще молодым человеком. Его музыка, очень величественная и торжественная —  как осеннее питерское небо. На его картины можно смотреть вечно, потому что они ни о чем и обо всем сразу. Какие-то блики, облака, они превращаются в предметы, вживотных. Как волшебный хрустальный шар. И он тоже жил немного в Питере, рядом с Театральной площадью…

Из Вильнюса до Клайпеды мы ехали на машине, потом – на пароме. Это огромный корабль, в брюхе – машины и автобусы, на четырех или пяти палубах — люди. Паром был литовский, сервис — советский. Ужином кормили по талонам. За деньги ужином не кормили. Алкоголь наливали только кратно 40 граммам. Танцев не было, зато была живая музыка. Какая-то эстрада 70-х. Можно было заказывать. Наверное, можно было бы и заказывать, чтобы не играли…Дьюти фри работал только утром, потому что вечером у них были проблемы с компьютером. Пароход отплыл часа на два позже заявленного времени, но это совершенно не беспокоило администрацию корабля. Такое маленькое путешествие в Советский Союз.

Утром следующего дня все-таки была Швеция….»

Нонна Кузнечикова, август 2003, Осло

Интересно? Продолжать?

 Часть 2

Часть 3

Часть 4